ЗАХАР ГОЛАНТ: "ФАРМПРОМЫШЛЕННОСТЬ — ЭТО ДРАЙВЕР РАЗВИТИЯ"

На заводе будет выпускаться широкий спектр активных веществ и фармацевтических субстанций. Сегодня потребности отечественного рынка в фармсубстанциях российские производители обеспечивают только на 7–8%.
В интервью МА генеральный директор ООО "Балтфарма" Захар Голант рассказал о новом этапе развития проекта, о сотрудничестве с СПХФУ, а также дал оценку экспортным возможностям российских фармпроизводителей.

Захар Михайлович, прошел год со дня подписания соглашения, как развивается компания? По плану? Срок запуска завода остается прежним — 2021 год?
— Проект развивается. За все время работы в отрасли я еще никогда не видел, чтобы осуществлялось все то, что задумывалось первоначально. Рынок не стоит на месте, за время реализации проекта совершенно нормально, когда вносятся коррективы по многим разным причинам: благодаря изменению конъюнктуры рынка, действиям государства, изменениям в системе лекарственного обеспечения, иногда изменения происходят под влиянием партнеров.

Очередным большим этапом для компании стал выход 31 мая 2019 г. на Экспертный совет Санкт–Петербурга, перед членами которого мы защитили бизнес–план реализации проекта. Город в лице Экспертного совета и Администрации Особой экономической зоны (ОЭЗ) "Санкт–Петербург" нас поддержали, расширив земельный участок до 3,2 га площади и приняв нашу коррекцию бизнес–плана и проекта с увеличением объема инвестиций до 2 с лишним миллиардов руб. и до 11,5 тыс. кв. м площади основного корпуса. Это развитие по сравнению с изначально заявленными параметрами. Мы также существенно расширили номенклатуру производимой продукции по видам и по количеству. Сегодня это не просто бизнес-план, он полностью соответствует той проектной документации, которая в настоящий момент готовится для подачи на экспертизу для получения разрешения на строительство. Выход на площадку планируется либо до конца этого года, либо в начале следующего, 2020 года.

С точки зрения продуктов мы выбираем мало– и среднетоннажные, потому что одна из стратегических тенденций в системе лекарственного обеспечения говорит о том, что традиционные базовые схемы лекарственной терапии замещаются за счет расширения номенклатуры продукции (больше таргетности и конкретизации показаний). Это приводит к тому, что несколько десятков схем базовой терапии, которые применялись раньше, замещаются сотнями продуктов с более узкими показаниями, поэтому требования к производству субстанций и готовых форм также должны следовать этой тенденции — увеличение номенклатуры, большая диверсификация, уменьшение количества производимой продукции по отдельным наименованиям. Если раньше было достаточно производить 10–20 субстанций в большом объеме по относительно невысокой цене, то сейчас портфель должен составлять 40, 50 и более позиций и производиться в меньшем объеме по более высокой цене. Соответственно, производственные возможности должны быть более гибкими.

Производитель должен заранее ориентироваться на малотоннажный выпуск десятков субстанций, 30–50 продуктов и на способности производственного комплекса перенастраиваться на постоянную смену и выпуск более широкой номенклатуры продукции. Это влияет на выбор технологического оборудования, количество производственных участков, на регуляторные требования (невозможность на одних и тех же участках выпускать несочетающиеся между собой виды продукции), в связи со всем этим были связаны изменения, внесенные в проект.

Сейчас я могу сказать, что в начале этого года мы полностью утвердили концепцию проекта: полный набор технологических участков, все виды продукции, которые планируем производить, и в настоящий момент активно ведем работу с нашими партнерами — заводами готовых лекарственных форм — по согласованию номенклатуры продукции. Напомню, что фармацевтические субстанции, по определению Федерального закона №61–ФЗ, это лекарственные средства, а потребителями субстанций являются заводы-производители готовых лекарственных форм. В аптеке вы не сможете купить фармсубстанцию. Но среди потребителей есть и производственные аптеки, которые изготавливают экстемпоральную рецептуру, которая в РФ еще сохраняется, и хотя этот сегмент отрасли не получил серьезного развития, очень надеюсь, что эта тенденция изменится, и мы, наконец, начнем соответствовать международному уровню, ведь в этом сегменте происходит много изменений. У нашей компании есть определенные планы на этот счет.

С начала 2019 г. мы приступили к серьезному и значимому процессу фармацевтической разработки, поскольку выпуск и обращение такой продукции связаны со всеми законодательными требованиями, предъявляемыми к лекарственному препарату. Фармразработка субстанции — это достаточно трудоемкий, регламентированный процесс, который должен укладываться в пределах одного года. Наши продукты мы пытаемся уложить в диапазон 9–10 месяцев разработки и по более сложным — до года–полутора.

Вы начинали проект еще при прежнем губернаторе Санкт–Петербурга. Сейчас ожидаются выборы нового. Думаю, Вы не будете отрицать, что бизнес чувствителен к таким моментам, как смена руководства города. Административные перемены как-то отразились на вашем проекте?
— Я проработал в правительстве Санкт–Петербурга в течение 8 лет, в основном под руководством Валентины Ивановны Матвиенко. До сих пор считаю это одним из самых значимых профессиональных опытов в своей жизни. В качестве заместителя председателя Комитета по здравоохранению города смог получить опыт в организации системы лекарственного обеспечения. Санкт–Петербург — это город федерального значения, второй по объему и один из самых значимых региональных рынков в РФ (на первом месте Москва и Московская обл.). Я хорошо понимаю изнутри все внутренние потребности, механизмы и проблемы в этой сфере.

Еще один бесценный для меня опыт, применимый и сейчас для реализации проекта, — это работа заместителем председателя Комитета по экономическому развитию, в мои обязанности в т.ч. входило развитие фармацевтической промышленности. Благодаря последовательной промышленной политике в городе появилась новая экономика, целый пул новых заводов, высокотехнологичных, квалифицированных и высокооплачиваемых рабочих мест. Это самое яркое за последние 10 лет развитие отраслей в РФ и в Санкт–Петербурге непосредственно.

Сейчас в городе реализуются два крупных проекта компаний "Активный компонент" и "Балтфарма" по производству фармацевтических субстанций.

Санкт–Петербург в этом плане очень сильно отличается от всей страны в сегменте фармацевтики, потому что с точки зрения технологической сложности город представляет наибольшее количество проектов, а это связанные с этим рабочие места для аналитиков, разработчиков. Тренд, который был задан в 2008–2009 гг., полностью себя окупил с точки зрения текущих результатов.

Например, город вовремя начал инфраструктурную подготовку Восточной зоны "Пушкинская", в итоге уже запущен завод "Герофарм", строится активно завод "Самсон Мед", там будет строить свой новый завод компания "Биокад". Всем европейским стандартам соответствует и площадка в ОЭЗ "Новоорловская". Там тоже активно идет строительство фармзаводов. Это реальные проекты, которые вовремя были обеспечены землей, всеми ресурсами, точками подключения, налоговыми преференциями. Частично такие гарантии обеспечиваются на уровне федерального и регионального законодательства, как в случае с особыми экономическими зонами, а могут закрепляться гарантиями в рамках специальных инвестиционных контрактов.

Нам очень сильно повезло, потому что смена губернаторов никак не повлияла ни на один проект именно в отношении фармацевтики. О других отраслях не буду говорить. И нынешняя, и предыдущая администрация продолжили тенденцию полной поддержки отрасли, чтобы она давала и дальше городу возможность занимать лидирующее положение в плане ввода новых заводов, создания новых рабочих мест и объема инвестиций. Три администрации показали в этом вопросе полную преемственность. Удивительно? Наверное… Будем считать это исключением из общей практики управления и развития других отраслей, но это факт.

Расскажите, пожалуйста, о сотрудничестве с Санкт–Петербургским химико–фармацевтическим университетом?
— Я не просто сотрудничаю с университетом, в течение 5 лет был проректором, заведующим кафедрой, т.е. непосредственно вовлечен в организацию процесса обучения. Этот опыт тоже крайне значим для политики развития фармацевтического кластера в Санкт–Петербурге. Как и работа в правительстве, такой опыт в системе высшего профильного образования позволяет более правильно оценивать тенденции в развитии отрасли и реализовывать долгосрочные и сложные проекты.

Одно из самых значимых для нас ежегодных событий — организация и проведение партнеринг–форума Life Sciences Invest. В этом году форум состоится 7–8 ноября и будет совмещен с празднованием столетия СПХФУ. За последние 10 лет сделан огромный шаг вперед. Сегодня в состав университета входят новый доклинический центр, центр контроля качества, аккредитованный Минздравом РФ, GMP тренинг–центр, аналога которому нет в России (по сути, это полностью учебный завод, который воспроизводит все основные участки фармацевтического производства и используется для подготовки инженеров–технологов по базовым программам, а также по программам профессионального образования и повышения квалификации).

Подготовка кадров для фармацевтической отрасли — это достаточно дорогой образовательный процесс. И понятно, что приток молодых специалистов — это хорошо, но без соответствующего уровня наставников и культуры производства, которая в фарме невероятно сложная, ни одной компании не сформировать дееспособный коллектив. Велика длительность процессов: разработка нового препарата занимает 7–10 лет, внедрение продукта — от 1,5 до 3 лет, в каждом проекте задействованы десятки разных специалистов, большой объем инвестиций. Возникает много рисков. Вопрос персонала — один из ключевых. Честно скажу, специалистов приходится собирать со всей страны. При этом Санкт–Петербург — город, где фармкомпании могут найти профильных специалистов. И это не диссонанс, когда я говорю, что для нашего проекта мы собираем команду со всей страны. Во–первых, в Петербург едут с удовольствием. Если сравнить переезд из российских регионов в Москву, то жизнь в столице дороже, обеспечение достойного уровня жизни специалисту и его семье — для компании это большая нагрузка по деньгам. Наш город в этом плане более привлекателен, переезд на новую работу воспринимается как качественный карьерный рост. Мы можем быть конкурентоспособными как с точки зрения уровня зарплат, так и расходов на ключевой персонал.

Сочетание специалистов с подтвержденным опытом в фармотрасли и молодых ребят–бакалавров, магистров и аспирантов позволяет обеспечить костяк, который решает поставленные задачи, что должно дополняться постоянным притоком молодых амбициозных кандидатов. Вообще, фармацевтика — это драйвер, в фармпромышленности изменения происходят раньше, чем, например, в таких смежных отраслях, как парфюмерно–косметическая, пищевая промышленность (они похожи по параметрам разработки продукции, контролю качества, регулированию рынка, по взаимоотношениям между участниками рынка и государством).

Понимание фармотрасли дает некое предвидение, какие изменения будут происходить в этих двух отраслях. Фарма когда–то насытится, предприятия и компании наберут для себя персонал. И уже сейчас в университете мы задумываемся, каким образом готовить инженеров-технологов для смежных отраслей. Мы готовы к качественному шагу в развитии университета.

В частности, одно из направлений деятельности Союза "Медико–фармацевтические проекты. XXI век", председателем правления которого я являюсь, — это профориентация абитуриентов и молодых специалистов. Одни из ключевых наших партнеров — Академия цифровых технологий и инженерно–технический лицей №777 в Приморском районе Санкт–Петербурга. Профориентация — это огромный пласт работы, который нужно поднимать.

Мы потратили несколько лет на выбор эффективных механизмов взаимодействия со школами в рамках программ профориентации, поскольку далеко не очевидно, что в этом направлении нужно делать, что принесет результат и не отнимет избыточного количества времени персонала и финансовых ресурсов. Слишком малый результат по сравнению с затратами времени и денег является основной причиной остановки подобных проектов. Очень хорошие результаты, например, получены от соорганизации городской олимпиады по химии, в которой принимают участие несколько тысяч школьников, и это лучшая выборка перспективных абитуриентов со всего города. Мы планируем расширить проект за счет других профильных олимпиад для фармацевтической отрасли, например, по биологии, физике, математике.

Хочу отметить, что организовать эффективный некоммерческий проект не легче, чем построить завод. Для всех понятно, что коммерческий проект должен быть рентабельным, а почему то же самое не относится к некоммерческим проектам? Они тоже должны быть рентабельными. Если проект не нацелен на извлечение прибыли, это не означает, что он не должен быть правильно организован, с экономикой, бюджетом, персоналом.

Наоборот, к некоммерческим проектам по сравнению с коммерческими требования даже выше. Если ты создал проект, он должен жить как минимум 10–15 лет.

Портфель компании будет готов еще до пуска производства. Получается, что после открытия завода его производственные мощности сразу будут загружены?
— Да. Уже на сегодняшний момент полностью вся необходимая структура с точки зрения персонала сформирована. Все основные направления в штате закрыты квалифицированным персоналом. Потом будет происходить линейное увеличение количества вакансий. По–другому мы не могли бы заниматься той же фармразработкой и реализовывать проект такой сложности. Невозможно строить-строить, а потом начать набирать необходимый персонал, в первую очередь нужно собрать работоспособную команду, а потом реализовывать проект.

Мы должны соответствовать всем международным стандартам. Продукция должна быть конкурентоспособна и абсолютно сопоставима по всем параметрам.

Сколько новых рабочих мест даст городу завод "Балтфармы"?
— Порядка 140 (химические, аналитические лаборатории, производственные потребности). Это не тысячи, конечно, но и не рядового уровня рабочие места. Вопрос не только в количестве людей и размере зарплат, но и в том, что делают люди. Если в Петербурге 5–7 производителей субстанций, то это определенный пул специалистов, который потом с их компетенциями позволит развивать новые компании и производства. Германия и Италия, например, стали лидерами в медицинской технике благодаря тому, что после вывода предприятий тяжелого машиностроения в Китай, оставшиеся инженеры ушли работать в другие отрасли.

Отраслевые СМИ писали, что на производственном комплексе будут синтезироваться сложные химические молекулы, в основном те, что вышли или вскоре выйдут из–под патентной защиты. Потенциальными клиентами "Балтфармы" могут стать заводы, производящие дженерики. Могли бы Вы прокомментировать эту информацию?
— Если проанализировать 10 лет развития фармацевтической отрасли в России, то подавляющее число построенных заводов производят лекарственные препараты для реализации в государственном сегменте (ЖНВЛП). Потенциально каждый из этих заводов (а их 56–58, согласно данным Минпромторга РФ) является нашим партнером. Для нас принципиально выстраивать именно партнерские отношения: как только мы попытаемся занять сегмент готовых форм, мы станем для всех очередным конкурентом. Мы пытаемся не переходить эту грань. Те продукты, которые нами разрабатываются, локальные субстанции, которые производятся, потенциально может потреблять любой завод. Например, для пяти разных заводов производить свой набор продукции и обеспечивать их производственный цикл локальной субстанцией, которая соответствовала бы всем требованиям GMP и качеству фармпродукции.

Мы могли бы за год или полтора-два хоть со всеми этими заводами заключить соглашения, но существуют объективные ограничения по срокам разработки (мы ориентируемся на 11–12 месяцев, это полноценный срок разработки фармсубстанции), параллельно мы можем разрабатывать не более десятка продуктов. Ограничения по количеству соглашений и объему выпускаемой продукции связаны не с неспособностью рынка их воспринимать, а со сроками фармразработки, регистрации и возможностью одновременной работы над несколькими продуктами. Фармразработка, подача регистрационного досье зависит от количества специалистов в отделе R&D и количества аналитического оборудования. Невозможно на двух хроматографах делать параллельно 15 продуктов. Если ты разгоняешься и увеличиваешь количество специалистов и парк оборудования, можно 10–15 продуктов делать одновременно, но не 50. Это и есть предел.

Предприятие будет выпускать активные вещества, как для обеспечения российского рынка, так и с учетом перспективы экспорта высокотехнологичной продукции. Что касается экспорта, на какие страны или регионы нацелена компания?
— Задачи, которые стоят перед всеми системами здравоохранения мира, на самом деле одинаковы. Не надо нам пытаться решать проблемы на развитых рынках Европы или США. Свои проблемы они решили уже сами. Но если мы идем в Юго-Восточную Азию, Африку, Латинскую Америку, то мы знаем, что в экономиках этих стран очень много схожих процессов происходит. Если бы люди знали особенности промышленного развития и особенности государственного регулирования экономики и промышленности, то понимали бы, что это не местечковое понятие конкуренции между российскими и глобальными компаниями, знали бы, какой объем средств в том же Китае и Индии выделяется государством на поддержку фармпромышленности и экспорта субстанций, нам было бы проще. А сейчас наша и ряд других отечественных компаний вынуждены противостоять в одиночку десятилетиями складывающимся системам поддержки огромных государств.

За 15 лет существования ФАС в России до сих пор бытует инфантильное понимание международной конкуренции как на уровне федеральных служб и министерств, так и среди участников рынка, врачей и пациентов. Почему-то считается, что наша страна должна быть открыта всем ветрам, что именно это и называется конкуренцией.

Конкурируют не компании, а системы. Основная поддержка отрасли должна происходить по линии ограничения импорта и развития собственных технологических компетенций, именно локальный рынок нужно защищать в первую очередь. А с точки зрения экспорта, все сходные с нами рынки по уровню экономического и промышленного развития, обладая таким же набором проблем, готовы воспринимать нашу фармацевтическую продукцию. Но не нужно нам туда идти с совсем открытым забралом.

Сегодня развитие экспорта будет напрямую зависеть от успешного выбора локальных партнеров на каждом экспортном направлении. Не надо самому на 100% рисковать и вторгаться на экспортные рынки. Самое главное — найти там подходящего партнера, предоставить свои компетенции для вывода собственных продуктов на чужие рынки. Думаю, должен быть очень серьезный фильтр для государственных программ поддержки экспорта. Иначе государство берет на себя неконтролируемые риски. Вероятность того, что экспортный проект не реализуется, намного больше, чем внутри страны. Но это не означает невозможность выхода на другие рынки.