МАТТИАС ВЕРНИКЕ: "ФАРМЕ–2030" ВАЖНО ДЕЛАТЬ АКЦЕНТ НА НИОКР

Что должно стать основой для новой программы развития фармпромышленности — с учетом тех задач, которые было необходимо решить в период пандемии?
МА отвечает генеральный директор Merck в России и СНГ, сопредседатель ассоциации "Инфарма", член совета директоров AIPM Маттиас Вернике.

Маттиас, как отразились на деятельности возглавляемой Вами компании пандемия COVID–19 и введение обязательной маркировки? Какие новые вопросы возникли и как Вы их решаете?
— В период пандемии нашими главными задачами было обеспечить непрерывную поставку жизненно важных лекарственных препаратов в Россию, а также здоровье и безопасность наших сотрудников. Можем сказать, что и то и другое нам удалось.

Мы начали уделять большое внимание развитию IT–инфраструктуры и нашего оборудования задолго до пандемии, так что перевод сотрудников на удаленный режим работы не стал для нас большой проблемой. С гордостью могу отметить, что наша работа ни разу не прервалась, и мы обеспечили все поставки в нужном объеме.

Конечно, наши внутренние расходы возросли — особенно на логистику, меры безопасности и частично на производство. Но в целом это не отражается на ценах. В такой ситуации для нас, прежде всего, важна безопасность и непрерывность поставок, а дополнительные издержки необходимо распределять.

Что касается маркировки, то мы изначально рассматривали ее как абсолютно естественный процесс, с которым наша компания хорошо знакома по опыту работы в разных странах. В конечном счете, это сократит объем контрафактной продукции.

К моменту вступления в силу новых требований мы уже были к ним готовы. Безусловно, некоторые проблемы возникли в момент внедрения, но в целом система работает нормально. Важно помнить, что в итоге маркировка положительно повлияет на безопасность пациентов, а это самое важное в нашей отрасли.

А какие регуляторные меры, на Ваш взгляд, могли бы помочь фармацевтической отрасли в решении ее основных задач?
— На мой взгляд, самое важное усовершенствование, которое можно внедрить в российскую правовую базу, — это меры, направленные на ускорение доступа к инновационным препаратам для пациентов. Сейчас мы сталкиваемся с ситуацией, когда в ЕС и США препараты гораздо быстрее регистрируются и поступают в обращение.

Позвольте привести пример: основной регулятор в ЕС — Европейское агентство по контролю над оборотом лекарственных средств, которое охватывает весь европейский рынок и отвечает за регистрацию лекарственных препаратов. При этом в качестве рабочего языка организации используется английский — для регистрации нет необходимости в переводе, например, на словацкий или португальский языки.

Естественно, что в России английский язык не является официальным, однако если бы отечественные регуляторы придерживались чуть более гибких подходов, это позволило бы упростить и ускорить регистрацию лекарств. С данной точки зрения определенная глобализация процессов на международном уровне была бы хорошим решением.

Кроме того, очень много времени уходит на внесение препарата в разрешенный перечень ЖНВЛП: процесс может занять два года. Это означает, что российскому пациенту придется ждать инновационные препараты гораздо дольше, чем пациентам в других странах.

Еще один аспект доступности лекарственной помощи был четко обозначен пандемией — речь о фармацевтических субстанциях. Как считаете, что важно сделать в решении этого вопроса?
— Нужно понимать, что фармацевтические производители включены в глобальную логистическую цепочку, и это относится не только к России, но и ко всему миру. То есть фактически большая часть АФИ поступает из ограниченного числа международных источников. Конечно, можно наладить производство активных ингредиентов на территории нашей страны, но это повлечет за собой очень большие расходы. Никто не хочет повышения себестоимости и цен на лекарства. Это противоречит интересам пациентов, а упор на создание собственного производства субстанций неизбежно приведет к росту цен. Такой способ производства лекарственных препаратов неэффективен в глобальном масштабе.

Рост цен, обусловленный целым рядом факторов, мы наблюдаем уже сейчас, в 2020 г. Как Вы считаете, как минимизировать эту тенденцию, не роняя рентабельность производства лекарств до критических значений?
— Мы занимаемся производством рецептурных препаратов, и цены на них регулируются государством, а не ситуацией на рынке. В целом стоимость лекарственных препаратов падает. За последние несколько лет мы снизили цены на некоторые наши лекарства, и это естественно, ведь низкая стоимость лекарств — в интересах пациентов.

Однако в какой-то момент будет невозможно вывести препарат на рынок по еще более низкой цене. Иногда производителю даже приходится снимать препарат с реализации, если он становится нерентабельным. К счастью, к нам это не относится. Система маркировки практически не влияет на наши расходы и на наши цены, потому что эти расходы несет вся индустрия. Мы не перекладываем их на плечи пациентов.

Нынешний год отмечен также завершением программы "Фарма–2020". Как оцениваете ее итоги и какие меры, на Ваш взгляд, важны для ближайшего будущего лекарственной промышленности?
— Я могу сказать, что «Фарма-2020» имела большой успех. Цель программы — создание надежной базы фармацевтических производств в России, и эта цель достигнута.

За последние десять лет многие компании запустили свое производство лекарственных препаратов в нашей стране. Многих видов фармацевтической продукции, которые сейчас производятся, не так давно просто не существовало на российском рынке. А теперь они есть, и в этом я вижу большой успех. Считаю, что российская промышленность и авторы программы могут этим гордиться.

Забегая вперед, считаю важным для понимания, что акцент следует делать не только на производстве, но и на творческой стороне отрасли, которая сама по себе является ценностью. Ставка на НИОКР может помочь найти правильный способ для стимулирования соответствующих исследований и разработок в России.

Подчеркну, что считаю очень важным создание подходящей инфраструктуры и условий для стимулирования НИОКР в российской фармацевтической промышленности и окружающей ее "биосфере". В России есть все необходимые для этого компоненты: очень сильная система образования, в т.ч. и университетского, и большое количество хороших ученых, которые могли бы внести большой вклад в исследования и разработки даже в международном масштабе. Думаю, что за этим — будущее. Именно это и должна стимулировать "Фарма–2030".

А какие еще меры поддержки в рамках "Фармы–2030" были бы полезны фармацевтической промышленности — например, зарубежной и локализованной?
— Не считаю, что зарубежной промышленности нужны какие-то отдельные преференции. Напротив, иностранные и российские производители должны находиться в равных условиях, ведь речь идет о том, чтобы обеспечить пациентам доступность самых лучших лекарственных средств. Абсолютно не имеет значения, где они производятся, в России или где-то еще. Неважно, есть ли в них российские ингредиенты, или нет. Главное, чтобы они помогли пациентам выздороветь.